Борель. Золото [сборник] - Петр Петров

— Точных сведений на данное число нет, — начал он, шевеля усами и пришепетывая. — Более или менее реальное сальдо можно было бы вывести тогда, когда снабжение системы имело бы строго плановый порядок. Но так как мы имеем один самовольный случай конфискации Боровским рудоуправлением продуктов на Боровском рынке, на что, кстати сказать, оно не имело никакого права… — Иван Михайлович улыбнулся, обнажая свои кривые зубы. — И второй случай — также беззаконной отгрузки тем же управлением новой партии хлеба, то учет приходится ставить не реально.

Глаза присутствующих устремились на Василия и Яхонтова с любопытством.

— Данные приблизительного подсчета, — продолжал Иван Михайлович, — рисуют перед нами следующую картину…

И серые выцветшие глаза снова опустились на бумажное поле.

Когда были перечислены все виды конфискованных на Боровом и закупленных Василием и Яхонтовым в Подтаежном селе продуктов, человек с серебряным ершом опустился в мягкое кресло рядом с управляющим.

— Вопросы!

Управляющий потрогал колокольчик и уставился взглядом на присутствующих.

— Вопросов нет?

Представитель губкома дернул плечом и затеребил бакенбарды.

— Значит, точных сведений о запасах у вас нет? — спросил он, делая резкий жест рукою.

Иван Михайлович приподнялся на пружинах мягкого сиденья и зашевелил усами:

— Ну да! То есть таких, какие можно было бы получить при условии планового снабжения и правильно поставленного учета.

— Так за каким же, спрашивается, чертом вы трясли это кладбище?!

Рувимович встал и прошелся по кабинету.

Василий лукаво подмигнул Яхонтову и толкнул его локтем.

— Дорогие товарищи, это хорошо, но что у вас есть сегодня, вы не знаете…

Рувимович уставился голубыми глазами в лицо управляющего.

— Вы не знаете, что есть у вас в тайге…

Управляющий с достоинством поднялся на ноги и спокойно начал:

— То есть, виноват… Мы знаем предварительную заброску. Следовательно, учитывая потребительскую норму и количество едоков, логически последовательно можем строить свои плановые предположения. Если бы товарищ Медведев не сделал этой непоправимой ошибки, благодаря которой наша система снабжения и восстановления Удерских приисков была нарушена в самой своей основе, то в данное время мы имели бы несомненный сдвиг в этом вопросе.

Он передернул бровями и опять блеснул пенсне по застывшим лицам своих подчиненных.

— Вот сегодня мы имеем телеграмму от нашего уполномоченного Чеклаева о том, что представители Боровского рудкома сорвали синдицированные цены на хлеб во всем Приангарье.

Он приподнялся и протянул серенький листок Рувимовичу.

— Такие дела, собственно говоря, по современным законам разбирает прокуратура… Это анархизм, не вызванный ни малейшей необходимостью.

Василий встал и, шатаясь, подошел к столу. У него дергались щеки.

— Вы, товарищ управляющий, бросьте тереть волынку! Этой бумагой вы нас не накормите… Где ваша система?! За два месяца вы поставили одно чучело в селе Казацком и не дали ему еще ни одного наряда. А знаете ли вы, что этот ваш уполномоченный белкует там и жиреет, как крыса в подвале?! Да за такие дела самих вас…

Управляющий мягко улыбнулся, а Рувимович остановил Василия за руку:

— Ты успокойся, товарищ Медведев. Вопрос здесь решается предварительно, завтра он будет поставлен в губкоме. А насчет Чеклаева мы тоже поговорим.

— Товарищ Медведев напрасно поднимает бурю в стакане, — сказал управляющий. — От рассмотрения вашего проекта, во-первых, никто не отказывается, и ваши грубости здесь неуместны. Не забывайте, что приемы военного коммунизма утратили свою пригодность! Это не фронт, то есть новый фронт, на котором штурмовой атакой только повредишь… Нам вместе предстоит ударить по мертвым дебрям тайги. В чем дело? К чему тут угрозы и оскорбления?

Василий тряхнул волосами и громко рассмеялся:

— Угрозы не с моей стороны, товарищ управляющий. Вы нам два месяца сулили курятник, но кто его больше заработал — будем смотреть. А только эту муру надо бросить… Вот через неделю-две дорога поплывет… Тут надо круто ставить вопрос, вот именно — штурмом. Говорите — анархизм, а начали бы вы работу на приисках в этом году, если бы мы не взяли хлеб у базарщиков и не выкурили с Борового Еграху Сунцова? Прямо говорю: нет. Почти четыре года прииск лежал мертвым, а мы его оживляем.

Василий при этом нечаянно пнул венский стул.

И присутствующие будто только теперь обнаружили признаки жизни.

— Наряды на хлеб и прочую еду должны быть даны на днях. Мы пустили в дело паровой молот. Рабочие руки треплются в драках. Мы обнадежили рабочих, а вы снова толкаете их на хищничество. Надо знать пролетарскую обстановку, товарищи. Там хищники золотую борель запакостили, а вы хотите бумагой…

Управляющий стукнул карандашом по чернильному прибору.

— Товарищ Медведев, мы сейчас заслушаем ваш проект и, сопоставив его с нашим, возьмем нечто среднее. Внесем, так сказать, коррективы.

Управляющий снова стукнул карандашом:

— Против такого порядка нет возражений?

— Нет!

— Товарищ техник, докладывайте!

Яхонтов подбирал исписанные мелким бисером листки, пожелтевшие в дороге. Эти листки переписывала Валентина.

— По существу, мы требуем немногого… Пятнадцать тысяч пудов хлеба, две — мясопродуктов, пятьсот пудов масла, шестьсот — капусты, триста ведер хлебного, остальное мелочь, а в мелочах наш план с проектом треста не расходится. На все это мы требуем дать телеграфный наряд завтра же. Это наше первое предложение. Во-вторых, завтра же необходимо отгрузить все товары и материалы по нашему заказу, представленному вам три дня тому назад.

Он провел рукой по лбу и, выпрямившись, взглянул на управляющего.

— Располагая всем перечисленным, мы в июне пустим первую драгу на Боровом, а в августе — Баяхтинские шахты и Алексеевскую драгу.

Несколько выкладок, подкрепленных историческими справками, приводили к выводу, что при энной затрате драги дадут энный валовой доход.

— Кроме того, — продолжал Яхонтов, — нам нужен квалифицированный директор-инженер. Вот все наши притязания к тресту! По приезде в тайгу мы предполагаем ударить на ремонт драг, шахтенных колодцев в две смены… Дело треста — помочь осуществлению нашего плана… Летом заброска продовольствия немыслима. И если трест не желает, чтобы пятьсот рабочих окончательно превратились в тунгусников-спиртоносов, то он должен завтра решить вопрос о снабжении. План треста — пустое место! По вашим ценам мужики хлеб не повезут. Мужики перегонят его на самогон, свиньям скормят, а не повезут… Вы не знаете этого края и его особенностей!